ГЛАВА ШЕСТАЯ ОБЩЕСТВЕННАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ И НЕОБХОДИМОСТЬ

Имеются основания для того, чтобы выделить ряд важных теоретических установок марксизма и рассмотреть их как родственную группу. Примерами могут служить такие проблемы как общественная закономерность или необходимость, отчуждение, научная политэкономия, научный коммунизм и научный атеизм.

Нетрудно увидеть, что эти вопросы действительно весьма важны. Например, в вопросе об общественной необходимости и закономерности мы имеем дело с утверждением, что построение коммунизма является общественной закономерностью и необходимостью. Последнее несомненно является сильным идеологическим орудием для воздействия на людей. Точно так же очевидна и важность остальных названных вопросов.

Почему же я считаю их вспомогательными? Дело в том, что эти вопросы являются в значительной степени производными от вопросов, разбиравшихся ранее, и сильно зависят от них.

Предыдущие вопросы были взаимосвязаны, переплетены друг с другом, образуя, образно говоря, нечто вроде цепи. Эти же вопросы, образно выражаясь, представляют из себя не продолжение цепи, а груз, который к ней крепится.

Эта зависимость будет проявляться непосредственно при разборе каждого из названных вопросов.  Итак, начинаем с общественной необходимости или закономерности.

Читая работы Маркса и Энгельса, нетрудно заметить у них два противоречащих понятия общественной необходимости. При этом, понятия «общественная закономерность» и «общественная необходимость» являются фактически синонимами. Вот один пример первого понятия:

- Желанное случается лишь изредка, в большинстве случаев пересекаются и противоречат многие желаемые цели, или же эти цели сами изначально неосуществимы, или же средства недостаточны. Итак, столкновения бесчисленных индивидуальных воль и индивидуальных действий в истории общества ведут к состоянию, которое совершенно аналогично состоянию, господствующему в бессознательной природе. … Люди делают свою историю, как бы она ни пошла, тем, что каждый преследует свои собственные, сознательно (курсив В.А.) желаемые цели, и результатом этих многих действующих в различных направлениях воль и их многообразных воздействий на внешний мир и является как раз история.¹

Ещё один пример я привожу из Анти-Дюринга:

- Гегель был первым, кто правильно изобразил отношение свободы и необходимости. Для него свобода (и необходимость) есть понимание необходимости. … Свобода воли поэтому есть ничто иное как способность решать со знанием дела (курсив В.А.).²

В этих высказываниях проступает вполне отчётливо картина того, что представляет из себя общественная необходимость. Это есть результирующая сознательной деятельности людей. Наглядный пример очень удобно взять из физики. Когда мы, напр., имеем дело со сложением движений или сил, в результате которого получается некое результирующее движение или сила. Скажем, гребец в лодке плывёт через реку. Здесь у нас очевидно имеются два главных движения: течение реки и движение лодки — возможно ещё движение воздуха, но мы им пренебрегаем — причём сложение этих движений даст некую линию, диагональ параллелограмма.

А выделил я курсивом слово «сознательная» (воля, деятельность), потому что, если для сознания будут иметься помехи, то никакой необходимости как результирующей деятельности людей не получится. 

 

Отсюда ясно, что, если в обществе отсутствует свобода информации, спрятаны книги и т. д., то это условие не выполняется: каждый человек не может преследовать «свои собственные, сознательно желаемые цели».

При этом, ничего не меняется, если сам человек будет считать, что, поддерживая ту или иную официальную точку зрения, он выражает свои собственные интересы. Показательный пример этому — действие на человека гипноза, когда пациенту внушается какая-нибудь мысль, и тот считает её своей собственной, в то время как на самом деле она принадлежит гипнотизёру.

Наглядно эту ситуацию, используя наш пример можно представить так: гребцу связали руки, посадили в лодку и оттолкнули от берега. Ясно, что никакой результирующей движений теперь не получится.

Значит, в таком обществе не может проявляться общественная необходимость, закономерность.

Итак, ученики нарушают заветы учителей, не так ли? Это было бы, пожалуй, так, если бы сами учителя не нарушали своих собственных заветов, противореча самим себе.

Противоречие это связано с другим понятием общественной необходимости, а именно, с объявлением необходимостью результатов собственного познания, напр., с утверждением, что в обществе действует экономическая необходимость.

Ясно, что такое понятие необходимости несовместимо с первым понятием, ибо подразумевает не результирующую свободных волеизъявлений всех людей, а результирующую — нескольких людей, или части людей.

В то же самое время это понятие великолепно согласуется с запретом свободы информации и нашим примером со связанным гребцом в лодке.

Привожу примеры:

- Не то, чтобы экономическое положение было единственной активной причиной, а все другие лишь пассивным следствием, но имеется взаимодействие на основе в последней инстанции (курсив Энгельса) постоянно пробивающейся экономической необходимости.³

- Необходимость, которая здесь пробивается через все случайности, является опять-таки в конечном счёте экономической.⁴

- Если мы между тем оставим в стороне так называемые права собственности, то мы констатируем, что экономическое развитие общества, рост и концентрация населения, необходимость коллективного и организованного труда, так же как машины и др. изобретения для земледелия, делают «общественной необходимостью» (курсив и кавычки Маркса) национализацию земли, против чего не может быть разговора. ⁵

На чём, спрашивается, может основываться такое противоречие? На чём же ещё, как не на противоречии между экономическими и гуманистическими ценностями, на нереалистическом воззрении на людей, на слепой иррациональной и фанатической вере в равенство людей, на идеализации одного класса, на неразборчивости в средствах для достижения ложных целей, в том числе относительно познания?

Мне кажется, что иного объяснения нет. Но если кто его найдёт, то я готов принять его в расчёт.

Пожалуй, следует также отметить, что другие понятия необходимости не имеют отношения к рассматриваемой теме, ибо здесь мы имеем дело именно с общественной необходимостью. 

Последняя связана с вопросом о том, что такое добро и зло для общества.

Рассуждения же о том, что необходимость в одном отношении является случайностью в другом отношении, явно не имеет отношения к нашей теме. Да и сами классики не используют такого рода рассуждений применительно к обществу. Там у них присутствуют только два противоречащих суждения, которые вкратце можно сформулировать так: 1) необходимости пробиваются , формируются через случайности; 2) через все случайности пробивается экономическая необходимость.

При этом, если первое исходит от «обывателя» Гегеля,⁶ то второе явно принадлежит «научному» мышлению наших классиков. То, что они друг другу противоречат — по Гегелю выходит, что интересы не могут быть необходимостью, классики же объявляют именно определённые интересы необходимостью — они видимо не замечают.

Из обоих суждений можно вывести определённые следствия для индивида. Первое явно благоприятно спонтанности и самобытности индивида. Второе же им несомненно враждебно. Именно второе суждение обнаруживает явную связь с насилием по отношению к тем, кто в результате своего познания не осознал эту самую «великую экономическую необходимость».

Если бы классики были последовательны и целостны по своим убеждениям, то они должны были бы рассуждать примерно так: результат нашего познания привёл нас к убеждению о необходимости как экономической категории, но эта необходимость не имеет ничего общего с общественной необходимостью, которая является результирующей всего познания человечества.

У классиков же дело выглядит так, как если бы правая рука делала противоположное тому, что творит левая рука. Одна рука борется за свободу, другая же — за её подавление.

Результирующая движения общества видимо должна составляться из результирующих движений индивидов. Однако, всё дело в том, что Маркс и Энгельс, с одной стороны, это вроде бы признают, с другой же стороны, отрицают. Отрицают именно тем, что резервируют право изменять общество только за собой.

Это, мне кажется, даёт ключ к пониманию с первого взгляда несколько странной формулы: обстоятельства делают людей, однако же и люди делают обстоятельства.

Её видимо логически следует разложить так: мы, обладающие научным мышлением, имеем право изменять обстоятельства, остальным же позволяется только повиноваться, а в случае отказа им будет преподан «жёсткий урок». Наверно можно, пожалуй, расшифровать эту формулу и так: природа всех людей равна, наша же природа является сгустком природы всех людей, и поэтому мы имеем право быть единственными пастырями людей-паствы.

Таким образом выявляется иррационально-авторитарная подоплёка марксистского понимания общественной необходимости, закономерности. Я говорю здесь в единственном числе, потому что первое — гегелевское понятие — не обладает у классиков никакой реальной силой, а остаётся только красивой фразой, которая может лишь прельщать души. Вся же реальная сила принадлежит у них именно иррационально-авторитарному понятию общественной необходимости, которое отрицает за другими людьми право на самостоятельное мышление и действие. Именно на последнем понятии у них строится вся политика, как мы видели, напр., в главе о пролетарской революции.

Едва ли нужно акцентировать то обстоятельство, что в соответствии с двумя понятиями общественной необходимости выделяются и два понятия диалектики. Настоящая диалектика явно возможна только при свободном волеизъявлении людей. Именно в такой ситуации возможно беспрепятственное функционирование диалектических законов борьбы противоположностей, перехода количества в качество, отрицания отрицания.

При втором же понятии общественной необходимости диалектика может очевидно быть только казуистикой для оправдания и рационализации (придания видимости разумного) деспотизма.

На этом я заканчиваю главу и подвожу её итоги:

1. У Маркса и Энгельса чётко прослеживаются два понятия общественной необходимости или закономерности.
2. Первое понятие исходит из Гегеля и благоприятно для человеческой личности, её самобытности и спонтанности.
3. Второе понятие принадлежит самим классикам и является, в полном противоречии к первому понятию, иррационально-авторитарным.
4. Реальная сила у классиков принадлежит второму понятию, т. к. именно им определяется вся их политика.

1 Karl Marx/Friedrich Engels, Engels Ludwig Feurbach und der Ausgang der klassischen deutschen Philosophie, op.cit., B. VI, S. 302: „Nur selten geschieht das Gewollte in den meisten Fällen durchkreuzen und widerstreiten sich die vielen gewollten Zwecke oder sind diese Zwecke selbst von vornherein undurchführbar oder die Mittel unzureichend. So führen die Zusammenstöße der zahllosen Einzelwillen und Einzelhandlungen auf geschichtlichem Gebiet einen Zustand herbei, der ganz dem in der bewusstlosen Natur herrschenden analog ist. … Die Menschen machen ihre Geschichte, wie diese auch immer ausfalle, indem jeder seine eignen, bewußt gewollten Zwecke verfolgt, und die Resultate dieser vielen in Verschiedenen Richtungen agierenden Willen und ihrer mannigfachen Einwirkung auf die Außenwelt ist eben die Geschichte“. См. также уже цитировавшееся высказывание о лучшей государственной форме во второй главе.

2 Karl Marx/Friedrich Engels, Engels Anti-Dühring, op.cit., B. V, S. 127-128: Hegel war der erste, der das Verhältnis von Freiheit und Notwendigkeit richtig darstellte. Für ihn ist die Freiheit die Einsicht in die Notwendigkeit. … Freiheit des Willens ist daher nichts anders als die Fähigkeit mit Sachkenntnis entscheiden zu können.

3 Karl Marx/Friedrich Engels Engels an W. Borgius in Breslau, op.cit., B. VI, S. 606: „Es ist nicht, daß die ökonomische Lage Ursache, allein aktiv ist, und alles andere nur passive Wirkung. Sondern es ist Wechselwirkung auf Grundlage der in letzter Instanz stets sich durchsetzenden ökonomischen Notwendigkeit.“

4 Ibid., B. 6, S. 607: „Die Notwendigkeit, die hier durch alle Zufälligkeit sich durchsetzt, ist wieder schließlich die ökonomische.“

5 Karl Marx/Friedrich Engels, Karl Marx Über die Nazionalisierung des Grund und Bodens, op.cit., B. IV, S. 167-168: „Lassen wir indessen die sogenannten „Rechte“ des Eigentums beiseite, so stellen wir fest, daß die ökonomische Enteickjlung der Gesellschaft, das Wachstum und die Konzentration der Bevölkerung, die Notwendigkeit der kollektiven und organisierten Arbeit sowie die Maschinerie und andere Erfindungen für die Landwirtschaft, die Nazionalisierung des Grund und Bodens zu einer „gesellschaftlichen Notwendigkeit“ machen, wogegen kein Gerede über Eigentumsrechte aufkommen kann.“

6 Karl Marx/Friedrich Engels, Engels an Conrad Schmidt in Berlin vom 27.10.1890, op.cit., B. VI, S. 564.