ГЛАВА ПЕРВАЯ ЦЕЛИ ПЕРВОГО РОДА ИЛИ КОНЕЧНЫЕ ЦЕЛИ







В первую очередь я хочу проанализировать вопрос о том, какие цели стоят перед обществом с точки зрения Маркса и Энгельса. Затем, мне кажется, представляет большой интерес вопрос о том, как они обосновываются. И, наконец, чрезвычайно важным представляется вопрос о том, нет ли между ними или внутри них противоречий.

При этом следует наверно с самого начала уточнить терминологию. Сначала я хочу рассмотреть самые конечные цели. Существуют же и такие цели, которые выступают в качестве средств к целям первого рода. В свою очередь, эти средства могут служить целью ещё для каких-нибудь средств и т. д.

Предваряя исследование, укажу, чтобы помочь читателю легче понимать ход и структуру изложения, что у Маркса и Энгельса в качестве целей первого рода выделяются гуманистические и экономические цели. В качестве целей второго рода фигурирует понятие равенства. А в качестве целей третьего рода выступает пролетарская революция. И, наконец, в качестве целей четвёртого рода — научное познание.

При этом следует заметить, что цели имеют дело не с тем, что есть в реальности, а с тем, что должно быть. Поэтому они относятся к ценностям.

Несколько особое положение имеет место относительно понятия равенства. Здесь то, что должно быть — экономическое, социальное, политическое равенство — чрезвычайно заметно зависит от того, что есть, т. е. от природного равенства. Так что отсутствие названных видов равенства выступает как нарушение природы человека. 

Отсюда явствует чрезвычайно важная роль в названных ценностях вопроса о том, каковы люди в реальности, фактически.

Из этих целей-ценностей составляется довольно стройная картина. Вот, как она выглядит:

Для того, чтобы понять, что нужна пролетарская революция, требуется научный подход к общественным явлениям, понятие равенства, а также гуманистические и экономические цели тоже немыслимы без научного подхода. Пролетарская революция, в свою очередь, нужна для того, чтобы претворить в жизнь равенство людей. Последнее же приведёт к торжеству гуманистических и экономических целей.

Такова общая схема целей-ценностей, которую можно вывести из работ Маркса и Энгельса. Конечно, в таком виде эту схему не найти у них самих: это продукт анализа и абстракции. Между тем, в неё видимо легко вписывается любое произведение названных авторов, что является свидетельством его общезначимости. 

Теперь же я перехожу к анализу каждого рода целей в отдельности.

В первую очередь привожу примеры наличия у классиков целей гуманистического содержания, т. е. таких целей, которые направлены на возвышение человека, его совершенство, спонтанность и т. д.:

- На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоречиями придёт ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех (курсив В.А.).1

- Лишь в коллективе (in der Gemeinschaft) существуют для каждого индивида средства всесторонне развивать (ausbilden) свои задатки; лишь в коллективе становится, таким образом, возможной личная свобода» (курсив В.А).2

- В то время как машинный труд сильнейшим образом отрицательно сказывается (angreift) на нервной системе, он подавляет многообразную игру мускулов и отнимает всякую свободную телесную и умственную деятельность» (курсив В.А.).3

- Критика религии кончается учением о том, что человек является высшим существом для человека, таким образом, категорическим императивом перевернуть все отношения (курсив Маркса), в которых человек является униженным, покинутым, презренным существом, ....4

Подобных мыслей можно привести больше. Но я воздерживаюсь от их приведения, потому что они вряд ли могут дать что-либо новое по существу рассматриваемого вопроса.

Итак, я делаю вывод, что у Маркса и Энгельса имеются гуманистические цели развития общества, которые одновременно являются также и целями их деятельности, что вполне явствует из вышеприведённого.

Однако несомненно, что кроме этих целей есть ещё и цели другого рода — экономические.
Вот, что, напр., высказывает Энгельс в полемике с Дюрингом:

- Робинзон поработил Пятницу только для того, чтобы Пятница работал на пользу Робинзона. А как может Робинзон извлекать для себя пользу из труда Пятницы? Лишь посредством того, что Пятница производит больше жизненных средств, нежели должен ему давать Робинзон для того, чтобы он оставался работоспособным. Робинзон, таким образом, против явного предписания господина Дюринга сделал исходной точкой получившуюся посредством порабощения Пятницы политическую группировку не ради неё самой, а обращается с ней исключительно как со средством для цели питания (курсив Энгельса)....5 Таким образом, детский пример, который г. Дюринг изобрёл, чтобы доказать, что насилие является исторически фундаментальным явлением, доказывает, что насилие является только средством, экономическая же выгода является, напротив, целью...6 Везде, где развивается частная собственность, это происходит вследствие изменившихся отношений производства и обмена в интересах подъёма производства и усиления обращения, таким образом из экономических причин».7

В приведённых мыслях Энгельса в качестве цели выступает экономическая выгода. Ею же объясняется и происхождение частной собственности.

Отмечаю и то, что никакого доказательства этого тезиса нет, и идейная конструкция Энгельса выглядит не менее произвольной, чем упоминаемая конструкция Дюринга. Оба, как мне кажется, противоречат Даниэлю Дефо. Тот, напр., помнится, называет такой мотив как тоску Робинзона по себе подобным. Поэтому сначала им следовало бы доказать, что это ложный мотив. Между тем, он выглядит весьма правдоподобным для человека на необитаемом острове.

Кроме того, «порабощение» в изложении Дефо было также явно выгодно и для Пятницы, и не только в экономическом плане, но ещё — даже отвлекаясь от того, что он был просто спасён от смерти — в духовном плане.

И, вдобавок, всё доказательство об экономической выгоде как цели несовместимо с понятием «порабощение», т. к. последнее скрывает в себе неэкономическую ценность.

Привожу ещё одно высказывание Энгельса, интересное в этой связи:

Г. Гейнцен воображает, что коммунизм является определённой доктриной,которая исходит из некоего теоретического принципа как ядра и выводит отсюда дальнейшие следствия. Г. Гейнцен очень заблуждается. Коммунизм является не доктриной, а движением; он исходит не из принципов, а из фактов (курсив Энгельса). Коммунизм имеет в качестве предпосылки не ту или иную философию, а всю предшествующую историю, и особенно её современные фактические результаты в цивилизованных странах. ... Коммунизм вышел из крупной промышленности и её последствий, из возникновения всемирного рынка, из появившейся вместе с тем неограниченной конкуренции и всё более сильных и всеохватывающих торговых кризисов, которые уже теперь стали полными кризисами всемирного рынка, из порождения пролетариата и концентрации капитала​, из последовавшей за этим классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией. Коммунизм, поскольку он является теоретическим, есть теоретическое выражение положения пролетариата в этой борьбе и теоретическое обобщение (Zusammenfassung) условий освобождения пролетариата».8

Это высказывание, по моему мнению, является очень интересным, потому что оно представляет из себя очень любопытное смешение, причём неосознанное, гуманистических и экономических ценностей.

При этом, гуманистическая ценность на словах отрицается, на деле же скрытно присутствует. Дело в том, что если бы целью развития общества была только экономическая выгода, то Энгельсу было бы невозможно занять сторону пролетариата. Приводимые Энгельсом экономические факты невозможно истолковать без неэкономических ценностей.

Например, есть факт, что щука кушает попавших ей в рот карасей. Но разве из этого следует, что караси должны произвести революцию и уничтожить щук?

Так и здесь приведённые экономические факты ровно ничего не значат, если им не предпосылать гуманистической ценности, а именно, что экономическое положение может ущемлять человека.

Ничуть не больше значит без гуманистической ценности и факт классовой борьбы.
Нужно полагать, что, хотя карась и вряд ли может сопротивляться щуке, однако, как известно, бывает и такое, что щука нападает на щуку. Тут уж, можно представить, начинается настоящий бой.

Какой же вывод о будущем, о должном можно вывести из такого столкновения? Единственный возможный вывод видимо заключается в том, что более сильная щука должна победить, т. е. скушать менее сильную щуку. В данном случае долженствование стало бы просто обобщением обычного, повторяющегося явления реального мира.

Факт классовой борьбы сам по себе весьма похож на вышеприведённый факт. И в отношении к нему невозможно занять определённую позицию, выбрать одного противника, употреблять такие понятия как «порабощение» или «освобождение», исходя лишь из фактов. Здесь мы имеем дело с таким долженствованием, которое совсем не является обобщением обычных, повторяющихся явлений реальности.

И очевидно, что без предпосылки гуманистической ценности факт классовой борьбы, как и экономические факты, не может привести ни к какому выводу, кроме того, что победить должен сильнейший.

Так что прав видимо всё-таки Гейнцен, а не Энгельс.

Вышеприведённые высказывания не являются исключением. Можно было бы набрать много подобных. Однако, в целях экономии места я не стану больше приводить длинных примеров.
Укажу только вкратце на то, что если бы экономическая ценность была единственной, то не было бы никакого смысла проявлять негодование, напр., по поводу проституции, пьянства, преступности.9

Не было бы никакого объяснения и таким несколько курьёзным обвинениям капитализма как то, что «некоторые женщины курят»,10 «половина, 60/125, обследованных индустриальных рабочих абсолютно не потребляет пива»11, или что дорожает «незаменимый продукт питания» — водка (Branntwein)12, или что «квартплата стала столь чрезмерно высокой, что немногие рабочие могут заплатить больше, чем за одну комнату».13

От себя добавлю: очень жаль, что Марксу и Энгельсу не удалось пожить в спроектированном ими «лучшем» обществе — они были бы великолепными кандидатами в диссиденты! Так у нас в Томске при социализме некоторые женщины тоже курили. Почти всё население города не употребляло пива, ибо его просто продавали очень редко. Водка одно время тоже дорожала. 

Вспоминаю народную поговорку:

- Водка стала шесть и восемь .
Мы, однако, пить не бросим.
Если будет больше,
Будет вам как в Польше.
Если будет двадцать пять,
Будем Смольный брать опять.

Квартплата же у нас вроде не была высокой. Но многие люди долго жили в коммуналках. Лишь при Хрущёве стали строить квартиры для людей. Но существовали строгие нормы. Обычная семья из трёх человек, напр., могла получить лишь однокомнатную квартиру.
А между тем при царе по описанию пролетарского писателя Максима Горького в романе Мать жили гораздо лучше:

- Но, может, жила семья Власовых в подвале, в бараке, в «коечно-каморочном общежитии»? Нет, все рабочие этой фабрики жили в слободке в отдельных домиках (арендовали их), и, видимо, аренда была не в тягость, иначе Горький непременно бы об этом упомянул.

Что это были за домики? Вот домик Власовых, семья из трёх человек:

Дом их стоял на краю слободы, у невысокого, но крутого спуска к болоту. Треть дома занимала кухня и отгороженная от неё тонкой переборкой маленькая комнатка, в которой спала мать. Остальные две трети — квадратная комната с двумя окнами; в одном углу её — кровать Павла, в переднем — стол и две лавки. Несколько стульев, комод для белья, на нем маленькое зеркало, сундук с платьем, часы на стене и две иконы в углу — вот и все.14

Я перечитал роман Горького и убедился в том, что автор цитаты — Борис Романов — абсолютно прав. Моя семья сначала состояла из 3 (бабушка, мать и я) и даже из 5 (плюс две двоюродные сестры) человек. А жила гораздо хуже семьи Власовых — в квартире в доме без удобств, в которой была одна комнатка и кухня побольше. В начале 50-х годов в большей части кухни жила ещё другая семья. 

И даже, когда моя семья, уже снова из 3 человек, получила благоустроенное жильё примерно в 1964 году, это была одна комната с махонькой кухонькой.

Так что классикам марксизма наверняка пришлось бы очень плохо в этом «лучшем» обществе за подобные высказывания. Но не буду больше прерывать ход этого исследования отклонениями в сторону.

Итак, мне кажется, что я достаточно убедительно показал, что оперирование экономическими категориями в работах классиков марксизма немыслимо и невозможно без гуманитарных ценностей.

Впрочем, признаюсь, что здесь я не делаю никакого особого открытия, ибо и лозунги на улицах советских городов, и книги философов единогласно утверждают, что человек является высшей ценностью социализма.15

Вот только они пожалуй не замечают, что ценность часто скрывается даже там, где речь идёт вроде бы только о фактах.

Теперь я перехожу к вопросу о том, как обосновываются у Маркса и Энгельса названные цели.
Здесь мне кажется удобным провести параллели с такими мыслителями как Моисей или Иисус Христос.

Последние обосновывали очень подобные марксистским гуманистические ценности, напр., «возлюби ближнего как самого себя»,16 «не делай другому, чего бы ты не хотел, чтобы он тебе сделал»,17 утверждая их авторитетом Бога.

Маркс и Энгельс тоже пытаются обосновать свои гуманистические ценности: они выводят их из экономики. Последняя развивается у них, похоже, автоматически. Удовлетворение же экономических потребностей подъёма производства, похоже, так же автоматически ведёт к претворению в жизнь гуманистических ценностей. Всё это вместе называется у них наукой.
Однако такое обоснование является явно весьма неудачным.

Уже было показано, что, обосновывая развитие общества экономическими причинами, они подпольно протаскивают в экономическую картину общества неэкономические факторы, напр., гуманистические ценности. Поэтому получается, что то, что должно быть обосновано, обосновывает само себя.

Кроме того, даже там, где в экономике не замечается примеси этики, доказательства чрезвычайно слабы.

Привожу пример:

- Социальные отношения тесно связаны с производительными силами. С приобретением новых производительных сил люди изменяют свой способ производства, способа получения средств существования они изменяют все свои общественные отношения. Ручная мельница даёт общество с феодалами, паровая мельница — общество с индустриальными капиталистами.18

Легко заметить слабость приведённых Марксом фактов, которые должны, по всей видимости, подтвердить и подкрепить утверждение о развитии производства как двигательной силы истории.

Дело в том, что ручная мельница была характерна уже для рабовладельческого строя. Более того, уже тогда существовала мельница, которая вращалась ослом. Этот факт можно, напр., найти у древнеримского писателя II века Апулея в романе Метаморфозы или золотой осёл. Далее известно, напр., что географ Страбон первый описал в 65 г. до Р.Х. Водяную мельницу, а римлянин Витрувий в 23-25 гг. до Р.Х. дал детальное описание её конструкции.19
Как же, спрашивается, объяснить то, что между рабовладельческим и феодальным строем нет особой разницы в производительных силах, в данном случае, по типу мельницы? А куда деть мельницу, вращаемую ослом, водяную или ветряную?

И как может Маркс — высокообразованный человек — не замечать шаткость своих доводов?

Но может быть Маркс здесь случайно оговорился, привёл неудачный факт, или вообще выражается образно-символически?

Привожу ещё один пример с попыткой доказательства:

- В соответствии с характером производственных средств будут естественно различны эти общественные отношения, в которые вступают по отношению друг к другу производители, условия, при которых они обменивают свою деятельность и принимают участие в совокупном акте производства. С изобретением нового военного инструмента, огнестрельного оружия, изменились отношения, в предела которых индивиды образуют армии, изменилось и отношение армий друг к другу.
Общественные отношения, в которых индивиды ​​​​​производят, общественные производственные отношения изменяются таким образом с изменением и развитием материальных средств производства, производительных сил, производственные отношения в свой целостности образуют то, что называется общественными отношениями, а именно, общество на определённой исторической ступени развития, общество со своеобразным отличительным характером»20 (курсив Маркса, жирный курсив — В.А.).

Нужно признать, что это весьма странный способ аргументации, не так ли? Делается утверждение об обществе, аргументация приводится по армии, а заключение делается снова по обществу. Ну и ну! Вот это «научный» уровень, я понимаю. 

Однако, что если попробовать порассуждать на тему о том, каким образом развиваются эти самые производительные силы? У Маркса этот вопрос не совсем понятен: у него получается вроде бы автоматическое развитие.

Сначала для этого необходимо определить, что это такое — развитие производительных сил?
Вполне очевидно, что это есть появление нового, небывалого прежде, в процессе производства и жизни людей.

Теперь, видимо, требуется выяснить, кто вносит это новое в процесс производства и в жизнь людей.

По многочисленным высказываниям классиков это делается, похоже, рабочими, ибо именно они выступают у них творцами всех богатств нации.21
 
В Средние же века нужно, видимо, считать подмастерьев, учеников ремесленников и крестьян двигателями развития производительных сил — ведь это они были угнетёнными и эксплуатируемыми.

Ну а при рабовладении? По логике Маркса и Энгельса получается, что рабы развивали производительные силы.

Однако здесь появляется некоторая трудность. Дело в том, что, как известно, марксисты объясняют падение рабовладения невыгодностью рабского труда, тем, что рабы стремились портить все более или менее сложные орудия труда, калечить скотину и т. д.

Кто же тогда развивал производительные силы в то время, остаётся неясным.

В то же самое время есть у Маркса и утверждение о том, что «наука (курсив его) ставит силы природы на службу труду».22

Как всё это примирить друг с другом? И почему тогда учёные, интеллигенты, люди творческого труда не упоминаются в числе творцов всех богатств нации?

Я бы сказал, что у классиков в этом вопросе проявляется непонимание того, что новое производится вовсе не каким-нибудь классом или слоем людей, а прежде всего людьми с определённой направленностью способностей. Поэтому и среди «учёных» могут быть просто потребители и даже паразиты, и среди рабочих.

Скажем, если у человека, по терминологии Эриха Фромма, эксплуатативный, садистский характер, то это приводит к направлению большей части умственной энергии этого человека на подчинение других людей, подавление их самостоятельности. Если же мы имеем дело с рецептивным, мазохистским характером, то в данном случае энергия будет направляться на завоевание благосклонности других людей. Если же у человека накопительская ориентация характера, то его энергия будет идти на накопление продуктов труда, денег, собственности. Но очевидно, что дать миру что-либо новое люди с такими ориентациями характера не могут.
Есть и определённый слой людей, которые развивают производительные силы общества, т. е. вносят новое в историю. Это люди, по терминологии того же Эриха Фромма, с продуктивной ориентацией характера.23

Нетрудно заметить, что Эрих Фромм в значительной степени возвращается к библейскому пониманию человека с его грехами — он лишь детализирует некоторые человеческие пороки. Ориентации характера Эриха Фромма подрывают марксистское понимание равенства не меньше, чем библейское. Более того, они может быть даже весомее в свете того, что он получил это понимание не из откровения, а чисто научным путём — из опыта своей работы психоаналитиком.

Возвращаясь к основной теме, скажем, что отсюда ясно, что развитие производительных сил в значительной степени зависит от количества таких людей и их положения.
Эти люди явно нуждаются в общественной защите. Дело в том, что их достаточно мало, и, кроме того, в соответствии со своей ориентацией характера они менее приспособлены к существованию в обществе.

Можно решить этот вопрос совершенно иначе и предположить, что те открытия в военной и производственной сфере, о которых говорит Маркс, в значительной степени обусловливаются Христианством, которое вело длительную и напряжённую борьбу с непродуктивными ориентациями характера, одновременно поддерживая и вдохновляя простых тружеников и творцов нового.24

Таким образом, многочисленные научные достижения и технические изобретения позднего Средневековья, в том числе и те, о которых говорит Маркс, следует, пожалуй, приписать в заслугу духу, а вовсе не экономике.

Впрочем, религии я собираюсь уделить большее внимание позднее. Поэтому я не буду развивать и доказывать вышеизложенную мысль здесь. Отмечу только, что моё рассуждение во всяком случае явно не хуже марксистского — по крайней мере в нем нет такой подмены понятий как у Маркса: тезис об обществе, доказательство об армии, а вывод снова об обществе.

Те две приведённые выше попытки доказательства утверждения о том, что развитие общества обусловливается автоматическим развитием производительных сил, это всё-таки кое-что. В большинстве же случаев классики ограничиваются просто констатацией того, что в результате своего упорного труда они пришли к этому выводу, не утруждая себя никакими доказательствами.

Отмечу ещё, что экономика как движущая сила, неизбежно долженствующая привести людей к идеалу совершенного человечества, не только не выдерживает внешней критики, но и вступает в противоречие с внутренними частями марксистской парадигмы, т. е. характерной для марксизма системы знаний, напр., противоречит понятию диалектики. Вот одно, интересное в этой связи, утверждение Энгельса:

- Чего не хватает всем этим господам25 так это диалектики. Они постоянно видят здесь только причину, а там — только следствие. То, что это есть пустая абстракция, что в действительности в мире такие метафизические полярные противоположности существуют только в кризисы, что весь великий ход (Verlauf) истории происходит в виде взаимодействия сил, хоть и очень неравных, из которых экономическое движение является в значительной степени сильнейшим, изначальнейшим, решающим, что здесь нет ничего абсолютного, а всё является относительным, этого они как раз не видят, для них Гегель не существовал.26

Я обхожу здесь пока вопрос о том, как можно обзывать кого-нибудь обывателем (Spießbürger) и затем упрекать кого-то ещё в том, что он не знает этого обывателя. Подобные вещи я буду рассматривать далее особо.

Здесь же главный интерес представляет другое, а именно то, что начало и конец высказывания совершенно противоречат его середине. Ведь что он говорит? Он говорит в начале и в конце о том, что не может быть абсолютной причины и следствия, вообще ничего абсолютного. Между тем в середине он как раз утверждает существование абсолюта, причём не только в кризисы, а вообще.

Если бы он был последовательным, то он явно должен был бы сказать, что и экономика в одних условиях может быть причиной, а в других — следствием. Вместо этого он говорит об экономическом движении как «сильнейшем, изначальнейшем, решающем». Но ведь это и есть абсолют! Как Энгельс мог не видеть этого? Как этого не могут заметить многочисленные коммунисты, а среди них академики, профессора философии, доценты и т. д.? Уму непостижимо! 

Я предлагаю такое объяснение: решающая роль экономики в истории человечества вовсе не является результатом научного исследования, а является иррациональной верой.
Вера, как известно, может быть рациональной и иррациональной. Иррациональной она бывает обычно, когда её объектом является иррациональный авторитет, а не рациональное личное убеждение.27
 
Здесь последнего, видимо, не может быть, так как для Маркса и Энгельса не было, пожалуй, внешних авторитетов.28 Этот случай однако наводит на мысль о том, что иррациональная вера возможна и на основе иррационального личного убеждения. Иначе, видимо, невозможно объяснить эту невероятную степень некритичности к самим себе при необычайной критичности по отношению к другим.

Привожу ещё один показательный пример:

- Производство жизни, как собственной в труде, так и чужой при размножении проявляется же немедленно как двоякое отношение — с одной стороны как природное, с другой же как общественное отношение — общественное в том смысле, что под этим понимается взаимодействие многих индивидов безотносительно к тому, при каких условиях, каким образом и с какой целью. Отсюда получается, что определённый способ производства, или индустриальная ступень, всегда соединён с определённым способом взаимодействия или с общественной ступенью... Таким образом уже с самого начала проявляется материалистическая связь людей между собой, которая обусловливается потребностями и способом производства и является столь старой как и сами люди...29

Следует заметить, что ни первый, ни второй вывод не следует из реалистического подхода к фактам истории. Такие выводы явно возможны только в том случае, когда автор заранее, a priori, убеждён в примате экономики. Ибо, напр., вывод о том, что одинаковому уровню производства всегда соответствует одинаковая общественная ступень, способ взаимодействия людей, очевидно противоречит фактам.

Так иудейские племена во времена Моисея и позднее были явно на одной «индустриальной» ступени со своими соседями: хананеями, аморреями и др. Между тем их общественные отношения оказались весьма отличными — иудеи почему-то не приносили в жертву людей, а они приносили.

Далее, у иудеев появилось единобожие, а у их соседей — нет. Вдобавок, уже Моисей заповедовал: «Возлюби ближнего как самого себя». А у соседних племён ничего подобного не появилось.

И вот от тех племён нам не осталось никакого наследства, а от иудеев остался Ветхий Завет, развитием которого стал Новый Завет. Да и сами иудеи выжили, несмотря на множество напастей и рассеяние по всему свету. Что же касается этих хананеев, аморреев и др. народов, то и знаем-то мы их имена главным образом по иудейским же священным книгам.
А что делать с многочисленными дикими племенами, которые сохранились даже до настоящего времени?

При этом многие из них живут в чрезвычайно благоприятных для человека условиях — там, где природа настолько щедра, что требуется немного усилий для того, чтобы добыть средства существования.

Следовательно, у членов таких обществ при отсутствии т. н. эксплуатации — вспомним, что духовные достижения древнего мира объясняются марксистами тем, что за счёт жестокой эксплуатации рабского труда было высвобождено свободное время для немногих избранных — было достаточно досуга и возможностей для физического и духовного развития.

Но увы! Дело не идёт. И только при контактировании с цивилизованными народами они начинают сдвигаться с мёртвой точки.

Чем, спрашивается, это можно объяснить? Оторванностью, изолированностью от человечества? Но и это означает, что идеи имеют решающее влияние на ход истории, а вовсе не экономика. Ибо ясно, что экономика не развивается автоматически, каким-то непостижимым образом, как это выходит у Маркса и Энгельса, а скорее опирается в своём развитии на дух.

Переходя теперь к современности, следует, пожалуй, отметить, что она яснее ясного опровергает идею о примате экономики в развитии общества.

Например, в соответствии с марксизмом социализм должен открывать простор развитию производительных сил. Но вот уже прошло больше полстолетия, а СССР не только не перегнал США, но даже и не догнал. 

С другой стороны, вопреки всем гуманистическим целям, которые декларируются в марксизме, социалистический строй явил миру отчётливо антигуманистическое лицо. Ни один из цитировавшихся идеалов не был претворён в жизнь.

Факты? Хорошо! Как может человек быть свободен, если он не может сам решать, что ему читать, что говорить, куда поехать и т. д.? 

А казус с Японией? А как согласовать с классиками события в Китае?30

Последние пункты касаются конечно больше современных марксистов. Однако, мне кажется, что в этой главе были представлены убедительные доказательства того, что и у самих классиков приоритет экономики в истории общества является явной фикцией, основанной главным образом на догматизме. 

Подвожу итоги:
  1. У Маркса и Энгельса есть два рода конечных целей развития общества: гуманистические и экономические.
  2. Они пытаются обосновать достижение первых вторыми, т. е., по их мнению, экономический прогресс общества неизбежно ведёт к претворению в жизнь гуманистических идеалов.
  3. Однако, из их попытки ничего не получается, т. к. их экономические аргументы зачастую скрывают гуманистическую «контрабанду», делая, таким образом, доказательством то, что ещё нужно доказать; во-вторых, они не выдерживают проверки фактами; в-третьих, противоречат даже такой важной составной части марксистской философии как диалектика.31
1Karl Marx/Friedrich Engels Manifest der Kommunistischen Partei, op.cit., B. I, S. 438: “An die Stelle der alten bürgerlichen Gesellschaft mit ihren Klassen und Klassengegensätzen tritt eine Assoziation, worin die freie Entwicklung eines jeden die Bedingung für die freie Entwicklung aller ist”.
2 Karl Marx/Friedrich Engels Die deutsche Ideologie. Kritik der neuesten deutschen Philosophie in ihren
Repräsentanten Feuerbach, B. Bauer und Stirner, und des deutschen Sozialismus in seinen verschiedenen Propheten,
op.cit., B. I, S. 260): „Erst in der Gemeinschaft existieren für jedes Individuum die Mittel, seine Anlagen nach allen
Seiten hin auszubilden; erst in der Gemeinschaft wird also die persönliche Freiheit möglich“.
3 Karl Marx, op.cit., S. 445: „Während die Maschinenarbeit das Nervensystem aufs äußerste angreift, unterdrückt sie das vielseitige Spiel der Muskeln und konfisziert alle freie körperliche und geistige Tätigkeit“.
4 Karl Marx/Friedrich Engels, Marx Zur Kritik der Hegelschen Rechtsphilosophie, op.cit., B. I, S. 18: „Die Kritik der Religion endet mit der Lehre, dass der Mensch das höchste Wesen für den Menschen sei, also mit dem kategorischen Imperativ, alle Verhältnisse umzuwerfen, in denen der Mensch ein erniedrigtes, ein geknechtetes, ein verlassenes, ein verächtliches Wesen ist, ...“
5Karl Marx/Friedrich Engels, Engels Anti-Dühring, op.cit., B.V, S.176: “Robinson hat Freitag nur geknechtet, damit Freitag zum Nutzen Robinsons arbeite. Und wie kann Robinson aus Freitags Arbeit Nutzen für sich ziehn? Nur dadurch, daß Freitag mehr Lebensmittel durch seine Arbeit erzeugt, als Robinson ihm geben muß, damit er arbeitsfähig bleibe. Robinson hat also, gegen Herrn Dührings ausdrückliche Vorschrift, die durch die Knechtung Freitags hergestellte “politische Gruppierung nicht um ihrer selbst willen zum Ausgangspunkt gemacht, sondern sie ausschließlich als Mittel für Futterzwecke behandelt”, … Das kindliche Exempel also, das Herr Dühring eigens erfunden hat, um die Gewalt als das »geschichtlich Fundamentale« nachzuweisen, es beweist, daß die Gewalt nur das Mittel, der ökonomische Vorteil dagegen der Zweck ist. … Überall, wo das Privateigentum sich herausbildet, geschieht dies infolge veränderter Produktions- und Austauschverhältnisse, im Interesse der Steigerung der Produktion und der Förderung des Verkehrs - also aus ökonomischen Ursachen”.
6Ibid., S. 177
7Ibid., S. 179
8Karl Marx/Friedrich Engels Die Kommunisten und Karl Heinzen, op.cit., B I, 328: “Herr Heinzen bildet sich ein, der Kommunismus sei eine gewisse Doktrin, die von einem bestimmten theoretischen Prinzip als Kern ausgehe und daraus weitere Konsequenzen ziehe. Herr Heinzen irrt sich sehr. Der Kommunismus ist keine Doktrin, sondern eine Bewegung; er geht nicht von Prinzipien, sondern von Tatsachen aus. … Der Kommunismus ist hervorgegangen aus der großen Industrie und iheren Folgen, aus der Herstellung des Weltmarkts, aus der damit gegebenen ungehemmten Konkurrenz, aus den immer gewalsameren und allgemeineren Handelskrisen, die schon jetzt zu vollständigen Weltmarktskrisen geworden sind, aus der Erzeugung des Proletariats und der Konzentration des Kapitals, aus dem daraus folgenden Klassenkampfe zwischen Proletariat und Bourgeoisie. Der Kommunismus, soweit er theoretisch ist, ist der theoretische Ausdruck der Stellung des Proletariats in diesem Kampfe und die theoretische Zusammenfassung der Bedingungen der Befreiung des Proletariats“.
9Примеры подобного рода весьма часты. Я делаю только одну ссылку: Karl Marx/Friedrich Engels Zur Wohnungsfrage, op.cit., B. IV, S. 222:
10Karl Marx, op.cit., S. 522
11Ibid., S. 685.
12Karl Marx/Friedrich Engels, Marx Die Bourgeoisie und die Konterrevolution, B. I, S. 520
13Karl Marx, op.cit., S. 6во89
14Борис Романов Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала. (Я взял эту книгу из интернета. Поэтому страницу не указываю — легко найти с помощью поискового слова).
15Напр., О.Г. Дробницкий Мир оживших предметов. Проблема ценности и марксистская философия, М. 1967, с. 245; В.П. Тугаринов Теория ценностей в марксизме, Ленинград 1968, с. 73; В.Г. Смолянский Ценности социалистического мира, М. 1977, с. 47.
16Левит, 19, 18; Матф., 22, 39.
17Матф., 7, 12.
18Karl Marx/Friedrich Engels Das Elend der Philosophie. ..., op.cit., B. I, S. 287: “Die sozialen Verhältnisse sind eng verknüpft mit den Produktivkräften. Mit der Erwerbung neuer Produktivkräfte verändern die Menschen ihre Produktionsweise, und mit der Veränderung der Produktionsweise, der Art, ihren Lebensunterhalt zu gewinnen, verändern sie alle ihre gesellschaftlichen Verhältnisse. Die Handmühle ergibt eine Gesellschaft mitFeudalherren, die Dampfmühle eine Gesellschaft mit industriellen Kapitalisten“.
19cf. Geschichte der Technik, hrsg. v. R. Sonnemann, Leipzig 1978, S. 98.
20Karl Marx/Friedrich Engels Lohnarbeit und Kapital, op.cit., B. I, S. 575: “Je nach dem Charakter der Produktionsmittel werden natürlich diese gesellschaftlichen Verhältnisse, worin die Produzenten zueinander treten, die Bedingungen, unter welchen sie ihre Tätigkeiten austauschen und an dem Gesamtakt der Produktion teilnehmen, verschieden sein. Mit der Erfindung eines neuen Kriegsinstruments, des Feurgewehrs, änderte sich notwendig die hanze innere Organisation der Armee, verwandelten sich die Verhältnisse, innerhalb deren Individuen eine Armee bilden und als Armee wirken können, änderte sich auch das Verhältnis verschiedner Armeen zueinander. Die gesellschaftlichen Verhältnisse, worin die Individuen produzieren, die gesellschaftlichen Produktionsverhältnisse änder sich also, verwandeln sich mit der Veränderung und Entwicklung der materiellen Produktionsmittel, der Produktionskräfte. Die Produktionsverhältnisse in ihrer Gesamtheit bilden das, was man die gesellschaftlichen Verhältnisse, die gesellschaft nennt, und zwar eine Gesellschaft auf bestimmter, geschichtlicher Entwicklungsstufe, eine Gesellschaft mit eigentümlichem, unterscheidendem Charakter“.
21Ср. напр., Karl Marx/Friedrich Engels Brief an das Arbeiterparlament, op.cit., B. II, S. 452; Die Lage der arbeitender Klasse in England. ..., op.cit., B. I, S. 160
22Karl Marx/Friedrich Engels, Marx Lohn, Preis und Profit, op.cit., B. III, S. 97: “… die Wissenschaft Naturkräfte in den Dienst der Arbeit zwingt ...“
23Cf. E. Fromm Man for Himself, N.Y. 1969, pp. 62-96.
24Достаточно Нагорной проповеди Христа и списка смертных грехов в Христианской традиции, чтобы в этом убедиться.
25Речь идёт о немецких обывателях и философах, к которым он на предыдущей странице относит также Канта и Гегеля.
26Karl Marx/Friedrich Engels, Engels an Conrad Schmidt in Berlin vom 27.10.1890, B. VI, S. 565: “Was den Herren allen fehlt, ist Dialektik. Sie sehn stets nur hier Ursache, dort Wirkung. Dass dies eine hohle Abstarktion ist, dass in der wirklichen Welt solche metaphysische polare Gegensätze nur in Krisen existieren, dass der ganze große Verlauf aber in der Form der Wechselwirkung – wenn auch sehr ungleichen Kräfte, wovon die ökonomische Bewegung weitaus die stärkste, ursprünglichste, entscheidenste – vor sich geht, dass hier nichts absolut und alles relativ ist, dass sehn sie nun einmal nicht, für sie hat Hegel nicht existiert“.
27Cf. E. Fromm, op.cit., p. 208
28При повторном рассмотрении это рассуждение не совсем точное. Для Энгельса безусловным иррациональным авторитетом мог быть Маркс, а для обоих так называемые источники и составные части марксизма: т. н. социалисты-утописты, Гегель, Фейербах и представители классической политэкономии — Адам Смит и Давид Рикардо, хотя авторитет последних конечно же не мог быть для классиков марксизма безусловным.
29Karl Marx/Friedrich Engels Die deutsche Ideologie. …, B. I, S. 220: „Die Produktion des Lebens, sowohl des eignen in der Arbeit wie des fremden in der Zeugung, erscheint nun schon sogleich als ein doppeltes Verhältnis – einerseits als ein natürliches, anderseits als gesellschaftliches Verhältnis – gesellschaftlich in dem Sinne, als hierunter das Zusammenwirken mehrerer Individuen, gleichviel unter welchen Bedingungen, auf welche Weise und zu welchem Zweck, verstanden wird. Hieraus geht hervor, dass eine bestimmte Produktionsweise oder industrielle Stufe stets mit einer bestimmten Weise des Zusammenwirkens oder gesellschaftlichen Stufe vereinigt ist, … Es zeigt sich also von vornherein ein materialistischer Zusammenhang der Menschen untereinander, der durch die Bedürfnisse und die Weise der Produktion bedingt und so alt ist wie die Menschen selbst ...“
30Здесь имеются в виду большие достижения Японии в развитии своей экономики и т. н. культурная революция в Китае.
31Теперь я склоняюсь к мысли, что «диалектика» в марксизме это вообще штука, похожая на дышло, которое, как известно, куда поверни, туда и вышло. Что-то в марксизме невидно никакой диалектики в отношении, напр., к тезису о главенстве экономики в истории или материи в философии. Ведь по идее, то, что в одном отношении причина, то в другом отношении это же самое может быть следствием. Так нет же. У них это однозначно только так и никак иначе.

Comments

Popular posts from this blog

ГЛАВА ШЕСТАЯ ОБЩЕСТВЕННАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ И НЕОБХОДИМОСТЬ

Введение 1980 г.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ ПОЗНАНИЕ У КЛАССИКОВ