ГЛАВА СЕДЬМАЯ ПОЛИТЭКОНОМИЯ

Предваряя сам анализ марксистской концепции политэкономии, можно сказать, что в ней обнаруживаются две крупные ошибки. 

 

Во-первых, ещё при анализе марксистского понятия равенства было указано на очень важное признание Маркса относительно фундамента всего его построения политэкономии. Таким фундаментом является понятие человеческого равенства, откуда исходит «тайна выражения стоимости, равенство и равнозначность всех видов труда». Тогда же на основе этого признания был сделан вывод о том, что в случае серьёзной ошибки в этом понятии всё «здание» марксистской политэкономии оказывается построенным на песке, а не на прочном основании.

Дальнейший анализ понятия равенства у классиков как раз и продемонстрировал наличие такой серьёзной ошибки. Эта ошибка заключается в том, что Маркс и Энгельс совершенно не видели и в недвусмысленных выражениях прямо отрицали моральные, ориентационные различия между людьми. И это влечёт за собой важные последствия.

Вот пара примеров:

- Стоимость одного товара относится к стоимости всякого другого товара как необходимое время работы для производства одного к необходимому времени для производства другого.¹

- Итак, если относительно потребительской стоимости содержащийся в товаре труд значим лишь качественно, то относительно величины стоимости он значим лишь количественно после того, как он сведён к человеческому труду без всякого другого качества. Там речь идёт о «как» и «что» работы, здесь же о её «сколько», её продолжительности.²

Этих двух примеров, пожалуй, хватит, чтобы начать анализ.

Итак, пусть у нас имеются два человека: Иванов и Петров. Пусть один из них работает, скажем, токарем; другой же — слесарем. По Марксу получается, что, при данном уровне производительности труда в среднем и его средней интенсивности, отношение стоимости, производимой Ивановым и Петровым, должно быть отношением рабочего времени их обоих.

Так оно видимо и было бы, если бы на свете не существовало морально-ориентировочного различия между людьми, которое Маркс как раз и игнорирует.

Если же учесть это различие, то можно установить, что вывод Маркса отнюдь не всегда справедлив. А справедлив он видимо тогда и только тогда, когда Иванов и Петров относятся к одной и той же ориентации характера, обладают одинаковым отношением к добру и злу.

Ведь возможна, напр., такая ситуация, при которой Иванов и Петров, хоть и затрачивают одинаковое общественно необходимое количество труда на изготовление соответствующих изделий, стоимость же его всё-таки не будет равной. А именно, такой случай имел бы место, если бы Иванов был добросовестным человеком, который стал токарем в соответствии со своими способностями; в то время как Петров мог бы стать инженером по своим способностям, однако, в соответствии со своими ценностными ориентирами, напр., желанием жить легко и весело, не утруждая себя учением, счёл для себя более выгодным пойти по более лёгкому и менее ответственному пути.

Конечно же, для классиков, которые считают, что природа человека изначально хороша, неудивительно, что они не видят такой возможности. Я же в своём жизненном опыте не раз сталкивался с подобной ситуацией и утверждаю, что она не только не редка, но, напротив, даже скорее является весьма частым явлением.

Что же означает в таком случае уравнивание труда Иванова и Петрова? А что же, спрашивается, ещё, как не уравнивание труда лентяя и труженика?

Вот ещё один пример, проливающий свет на интересующую нас проблему:

- Представим себе для разнообразия некое объединение свободных людей, которые работают общественными средствами производства и самоосознанно (курсив В.А.) расходуют свои многие индивидуальные трудовые силы как общественную трудовую силу. … Лишь по аналогии с товарным производством мы предполагаем, что доля каждого производителя в жизненных средствах определяется посредством его рабочего времени. … Общественные отношения людей к своему труду и своим произведениям труда остаются здесь чрезвычайно прозрачными как в производстве, так и в распределении.³

Выделенное курсивом слово «самоосознанно» как раз очень рельефно показывает источник ошибки Маркса. Дело в том, что отнюдь не все люди способны трудиться «самоосознанно», даже если они на словах и трудятся так.

Конечно, тепличному растению может казаться, что за стеклом теплицы так же тепло и уютно, как и внутри теплицы, хотя реальность этому ничуть не соответствует. Маркс подобен в этом отношении именно тепличному растению, притом с большими амбициями.

Интересно и то, как Маркс трактует вопрос о сложном труде, напр., инженера. Вот одно его примечательное высказывание на эту тему:

- Труд, который расценивается как более высокий, более сложный по отношению к среднему труду, является выражением рабочей силы, в которую входят бóльшие расходы на образование, производство которой стоит бóльшей рабочей силы, и которая поэтому имеет бóльшую стоимость, чем простая рабочая сила. Если стоимость этой силы выше, то она и выражается поэтому в более высоком труде и опредмечивается поэтому в одни и те же промежутки времени в относительно более высоких стоимостях.⁴

Для анализа здесь интересен в первую очередь тот факт, что Маркс сводит всю разницу между сложным и простым трудом к величине расходов на образование.

Однако есть ещё одна разница, которую он совершенно игнорирует; между тем, это чрезвычайно важная, значимая разница.

Поясняю на примере:

Почему, напр., Бенвенуто Челлини⁵ достиг очень высокого мастерства сразу во многих сферах деятельности: скульптуре, изготовлении медалей, чеканке, игре на трубе, артиллерийском деле и т. д.? Было ли это, спрашивается, обусловлено только величиной расходов на образование? Почитайте его мемуары, и вы убедитесь в ложности такого предположения. Здесь дело было явно, кроме способностей, в направленности его способностей, в ориентации его характера, в ценностных установках Челлини, его представлениях о добре и зле, которые не давала ему запереться в четырёх стенах узкой специализации, а также погрузиться в суету.

К чему клонит Маркс, удобно процитировать уже из Анти-Дюринга Энгельса:

- Как же решается весь важный вопрос о более высоком вознаграждении сложной работы? В обществе частных производителей расходы на образование квалифицированного рабочего оплачивают частные лица или их семьи; частным лицам попадает поэтому в первую очередь и более высокая цена квалифицированной рабочей силы: умелый раб продаётся дороже, умелый наёмный рабочий вознаграждается выше. В обществе, организованном по-социалистически, общество оплачивает эти расходы, ему принадлежат и плоды, произведённые более высокие стоимости сложного труда.⁶

Теперь мне кажется ясным намерение Маркса. Он хочет уравнять простой и сложный труд. И снова следует заметить, что эта идея была бы, пожалуй, верна, если бы люди действительно были совершенно равны или если бы они взаправду отличались только по способностям, по одарённости как независимых от свободной воли людей.

Однако, ввиду очевидной несостоятельности такой точки зрения фактическое осуществление марксистской политэкономии должно угнетать и эксплуатировать людей с ценнейшими направленностями способностей или, по терминологии Эриха Фромма, с продуктивными ориентациями характера, систематически отбирая результат их труда, который вовсе не сводится к затратам на образование, и распределяя его между людьми с непродуктивными ориентациями, типа лентяев и прочих любителей красивой жизни.

Далее, следует полагать, что из такой ситуации должна следовать всеобщая скудость, нехватка товаров и духовная стагнация общества.

Человек, похожий на Челлини, в таких условиях поневоле будет вынужден отказаться от своей ориентации. Труженик, видя, что плоды его труда изливаются всё равно, что в бездонную бочку, должен перестать проявлять свою истинную природу и уподобиться лентяям. Затем должно последовать медленное вымирание людей с ценными ориентациями духа, падение творческого потенциала общества и постепенное возвращение человечества назад к дикости.

А если вспомнить, что из понятия равенства людей классики выводят ещё и понятие социального равенства, а не только экономического, то отсюда становится очевидным, что угнетение людей с ценными ориентациями духа должно принять не только экономический, но и чисто физический характер — всяческие преследования вплоть до физического уничтожения — при любом проявлении его истинной природы, которая как раз неравна природе других людей, ибо природа труженика, простого работяги, творца нового не может быть равна природе лодыря или любителя красивой жизни. В противном случае явно неизбежно угнетение и гибель первой природы.

Теперь я перехожу ко второй ошибке классиков. Она связана с понятием прибавочной стоимости, «краеугольным камнем» марксистской политэкономии.

Как известно, в соответствии с марксистской концепцией прибавочной стоимости трудовой день рабочего распадается на две части. Одна часть рабочего дня возмещает стоимость его труда, т. е. этого труда хватает, чтобы обеспечить продолжение жизни рабочего, его семьи, элементарного обучения детей и т. д. Эту часть Маркс называет необходимым рабочим временем. Вторая же часть трудового дня создает прибавочную стоимость, которая «улыбается капиталисту всеми прелестями творения из ничего».⁷

При этом утверждается, что необходимое рабочее время как минимальная граница рабочего дня несовместимо с господством капитала.⁸

Однако, я не ограничусь пересказом и процитирую несколько оригинальных высказываний:

- Для рабочего стоимость двенадцатичасового труда составляет три марки, для капиталиста же — шесть марок, из которых он три выплачивает рабочему как зарплату, а ещё три кладёт себе в карман.⁹

- При сегодняшнем состоянии производства человеческая рабочая сила не только производит за день бóльшую стоимость, чем она сама обладает и стоит; с каждым новым научным открытием, с каждым новым техническим изобретением повышается этот избыток её дневного продукта над дневными издержками, и таким образом сокращается та часть рабочего дня, в которой рабочий вырабатывает возмещение своей дневной зарплаты, и удлиняется, с другой стороны, та часть рабочего дня, в которой он должен дарить (курсив Энгельса) капиталисту свою работу, не получая за неё оплаты.

И это экономический закон всего нашего современного общества: как раз только рабочий класс производит все стоимости.¹⁰

И как мы только что видели, другая часть, которую удерживают для себя капиталисты и должны делиться в крайнем случае ещё с земельными собственниками, становится с каждым новым открытием и изобретением больше, …¹¹

Чтобы не отягощать чрезмерно цитатами анализ проблемы, обобщаю вкратце своими словами, но со ссылками, дополнения и вариации того же самого хода мыслей классиков, которые имеют значение для этого исследования.

Итак, тот рабочий, о котором говорит Энгельс, у Маркса оказывается прядильщиком.¹² Далее, в качестве участников дележа прибавочной стоимости, кроме земельного собственника, упоминается ещё и ростовщик.¹³ Ещё в одном высказывании на эту же тему, кроме капиталистов и землевладельцев, фигурируют ещё «их платные слуги, от папы римского и кайзера до ночного сторожа и далее».¹⁴

Этого, как мне думается, вполне достаточно для анализа.

Для начала, мне кажется, было бы правильно задать следующий вопрос. Откуда взять деньги на оплату труда изобретателя, о значении которого говорят классики? Энгельс утверждает, что все стоимости производятся рабочими. Значит, одно из двух: либо изобретатель должен быть рабочим, либо его труд вообще не имеет стоимости. Но вот, скажем, прядильщик весь день прядёт пряжу. Когда же и как он сможет, спрашивается, ещё что-то изобрести? Но даже если допустить, что какой-нибудь прядильщик по имени, напр., Джонсон, ценой тяжелейших ночных бдений и лишений сумел изобрести ценное усовершенствование процесса прядения, откуда дать ему вознаграждение, если немедленно снизить на соответствующую этому изобретению степень так называемое необходимое время работы всех рабочих? А ведь он наверно работает не один!

В том-то и дело, что замечательное понятие прибавочной стоимости наших классиков очевидно оставляет изобретателя без вознаграждения.

А ночной сторож! Ну, уберите капиталиста и работайте только так называемое необходимое рабочее время. А откуда взять деньги на оплату работы ночного сторожа? По классикам выходит, что сторож должен работать бесплатно и, значит, быть бесплотным существом. Или же они воображают, что без капиталистов и воров не будет? 

 

Однако оставим сторожа в покое. Не столь важно, что они думают именно о нём. Но он даёт ключ к анализу мысли Маркса и Энгельса.

Дело в том, что нарисованная ими картина явно нереалистична, поскольку на ней изображён только капиталист и только прядильщик или просто одиночный рабочий. Между тем, если речь идёт о фабрике, а она по всей видимости идёт именно о ней, то нужно ещё задать вопрос о том, где брать деньги на оплату труда механика, наладчика прядильных машин, кочегара, уборщицы, мастеров, инженеров, упаковщиков, носильщиков и т.д. 

 

Разве не ясно, что пряжа, производимая на фабрике, не является произведением одного лишь прядильщика или только прядильщиков, а является совокупным продуктом труда всех рабочих, занятых на фабрике, а также и труда руководящего и управленческого аппарата?

Между тем, мы видим двух «умников», которые хотят, чтобы прядильщики, заработав только себе на жизнь, шли спокойненько домой. А кто произведёт товар для того, чтобы дать средства на жизнь остальным категориям рабочих, без которых производство пряжи невозможно, но которые участвуют в нём лишь косвенно? А на что жить инженерам?

Отсюда следует, что в приведённом Энгельсом примере о 3 марках, выплачиваемых рабочему, и 3 марках, остающихся в кармане капиталиста, имеется изрядная доля неправды, ибо капиталист явно должен из «своей» доли оплатить и стоимость рабочей силы многих других людей, занятых в производстве пряжи, но занятых лишь косвенно.

И, более того, труд самого капиталиста явно тоже имеет стоимость, долю в совокупной стоимости товара, производимого на фабрике. При этом, он должен иметь стоимость, даже если капиталист ничем иным не занимается, кроме как только назначением директора. Ибо сделать умный выбор руководителя производства не так-то просто. Для этого нужно обладать и определёнными способностями, и жизненным опытом, и знаниями. Выбор же этот явно имеет колоссальное влияние на выпуск продукции и общий успех производства. Так как же он может не иметь стоимости? Ну, а если капиталист занимается ещё и другими вопросами, напр., поставкой сырья, сбытом товара и т. д., то стоимость его труда явно ещё больше повышается.

Конечно, здесь несомненно могут иметь место диспропорции. Но во всяком случае, как показывает анализ, отношение рабочего и капиталиста вскрывается у классиков в значительной степени неверно: экономическая злостность капиталиста преувеличена, преувеличена и экономическая добродетель рабочего. 

Между же этими двумя преувеличениями проглядывает пренебрежительное отношение к интеллигенции, которая не участвует прямо в процессе производства товара подобно сторожу, но без которого это производство так же невозможно, как и без сторожа. Здесь наверно уместно вспомнить приводившееся ранее утверждение классиков о том, что интеллигенты «обворовывают» рабочий класс! Для них, можно сказать, вообще нет места в марксистской политэкономии. Другие категории людей, которые лишь косвенно участвуют в производстве какого-либо товара, хорошо отделались в политэкономии социализма видимо только за счёт того, что они называются рабочими. 

 Интеллигенция же в СССР оплачивается, вопреки концепции Маркса и Энгельса об уравнении простого и сложного труда, не только не равно, но ниже большинства категорий рабочих.

Проведённый в этой работе анализ марксистского понимания равенства выявил его огромное значение для трактовки классиками вопросов политэкономии. При этом становится очевидным, что его нереалистичность должна обладать прямо-таки зловещими последствиями, ибо она в скрытой форме ведёт к неравенству.

Получившуюся ситуацию можно наглядно проиллюстрировать так: пастуху приходит в голову чрезвычайно «умная» мысль о том, что волки равны овцам, ибо как те, та и другие изначально хороши по природе, разница же между ними только в способностях — овца способна кушать траву, а волк мясо. По этой причине их нужно уравнять, т. е. перестать обеспечивать привилегированное положение овец, защищая их от волков.

И очевидно, что неравенство, основанное на признании реальной ситуации по вопросу о человеческих качествах, совсем не страшно для общества. Страшно же такое неравенство, при котором умение кланяться и славословить является критерием лучшего качества человека. А именно последняя ситуация и вытекает неизбежно из марксистской политэкономии. Она ведь не видит, не знает реальных различий между людьми и даже прямо отрицает, что люди различаются по отношению к добру и злу. Поэтому человеку достаточно только сделать вид, что он работает по способностям, как он уже должен считаться равным настоящим труженикам. А если он ещё умеет кланяться и славословить, то его политэкономическое превосходство становится совершенно очевидным и бесспорным. Это идеальная среда для всяких подхалимов, завистников, лжесвидетелей, карьеристов и прочих духовно ущербных людей. Проведённый анализ показывает, что следует в значительной степени отвергнуть марксистскую политэкономию как несостоятельную.

Ложное марксистское представление о равенстве людей позволяет не согласиться с мнением некоторых видных его критиков, которые как, напр., Н. Бердяев и С. Булгаков, критикуя марксистскую философию, признавали правомерность социально-экономических требований марксизма. Однако этой ошибки марксистской философии они не заметили, а она фатальная не только для философии, но и для всех частей марксистской парадигмы, естественно включая и политэкономию. Получается, что из ошибочной философии вытекает и ошибочная политэкономия.

Поэтому можно признать лишь частичную правильность марксистской политэкономии, а именно в том, что все люди должны зарабатывать себе на жизнь, а не паразитировать за чужой счёт.

Однако, как было показано, марксистской политэкономии из-за нереалистического воззрения на человека, непонимания того, что человек от человека отличается не только по способностям, но и по очень важным ориентационным особенностям, свойственна тенденция поощрения лентяев и других непродуктивных ориентаций характера при одновременном угнетении продуктивных ориентаций характера, просто тружеников. С последним никак нельзя согласиться ввиду очевидных гибельных последствий такой тенденции для существования цивилизации.

Итак, итоги этой главы таковы:

1. Анализ показывает отрицательные последствия для марксистской политэкономии ошибочного понимания равенства, которое не учитывает морально-ориентационных или духовных различий между людьми.
2. Делается вывод, что марксистская политэкономия фактически означает угнетение и эксплуатацию людей с продуктивными духовными ориентациями — простого труженика и интеллигента-творца нового.
3. Анализ марксистского понятия прибавочной стоимости демонстрирует значительную нереалистичность, которая ставит под сомнение конечные выводы марксизма.

1 Karl Marx, op. cit., S. 54: „Der Wert einer Ware verhält sich zum Wert jeder andren Ware wie die zur Produktion der einen notwendigen Arbeitszeit zu der für die Produktion der andren notwendigen Arbeitszeit“.

2 Ibid., S. 60: „Wenn also mit Bezug auf den Gebrauchswert die in der Ware enthaltene Arbeit nur qualitatuv gilt, gilt sie mit Bezug auf die Wertgröße nur quantitativ, nachdem sie bereits auf menschliche Arbeit ohne weitere Qualität reduziert ist. Dort handelkt es sich um das Wie und Was der Arbeit, hier um ihr Wieviel, ihre Zeitdauer“.

3 Ibid., S. 92-93: «Stellen wir uns endlich, zur Abwechslung, einen Verein freier Menschen vor, die mit gemeinschaftlichen Produktionsmitteln arbeiten und ihre vielen individuellen Arbeitskräfte selbstbewußt als eine gesellschaftliche Arbeitskraft verausgaben, … Nur zur Prallele mit der Warenproduktion setzen wir voraus, der Anteil jedes Produzenten an den Lebensmitteln sei bestimmt durch seine Arbeitzeit. … Die gesellschaftliche Beziehungen der Menschen zu ihren Arbeiten und ihren Arbeitsprodukten bleiben hier durchsichtig einfach in der Produktion sowohl als in der Produktion“.

4 Ibid., S. 211-212: “Die Arbeit, die als höhere, kompliziertere Arbeit gegenüber der gesellschaftlichen Durchschnittsarbeit gilt, ist die Äußerung einer Arbeitskraft, worin höhere Bildungskosten eingehen, deren Produktion mehr Arbeitszeit kostet und die daher einen höheren Wert hat als die einfache Arbeitskraft. Ist der Wert dieser Kraft höher, so äußert sie sich daher auch in höherer Arbeit und vergegenständigt sich daher in verhältnismäßig höheren Werten“.

5 Бенвену́то Челли́ни (итал. Benvenuto Cellini; род. 03.11.1500 — 13.02.1571) — выдающийся итальянский скульптор, ювелир, живописец, воин и музыкант эпохи Ренессанса.

6 Karl Marx/Friedrich Engels, Engels Anti-Dühring, op.cit., B. V, S. 222: „Wie löst sich nun die ganze wichtige Frage von der höheren Löhnung der zusammengesetzten Arbeit? In der Gesellschaft von Privatproduzenten bestreiten die Privatleute oder ihre Familien die Kosten der Ausbildung des gelernten Arbeiters; den Privaten fällt daher auch zunächst der höhere Preis der gelernten Arbeitskraft zu: der geschickte Sklave wird teuer verkauft, der geschickte Lohnarbeiter höher gelohnt. In der sozialistisch organisierten Gesellschaft bestreitet die Gesellschaft diese Kosten, ihr gehören daher auch die Früchte, die erzeugten größeren Werte der zusammengesetzten Arbeit“.

7 Karl Marx, op.cit., S. 230-231: “Sie bildet Mehrwert, der den Kapitalisten mit allem Reiz einer Schöpfung aus Nichts anlacht“.

8 Cf. ibid., S. 246, 552: „Auf Grundlage der kapitalistischen Produktionsweise kann die notwendige Arbeit aber immer nur einen Teil seines Arbeitstages bilden, der Arbeitstag sich also nie auf dies Minimum verkürzen. Die absolute Minimalgrenze des Arbeitstags wird überhaupt gebildet durch diesen seinen notwendigen, aber kontraktiblen Bestandteil. Schrumpfte darauf der ganze Arbeitstag zusammen, so verschwände die Mehrarbeit, was unter dem Regime des Kapitals unmöglich“.

9 Karl Marx/Fridrich Engels, Marx Lohnarbeit und Kapital. Einleitung Friedrich Engels zur deutschen Ausgabe von 1891, op.cit., B I, S. 558: „Für den Arbeiter ist der Wert der zwölfstündigen Arbeit drei Mark, für den Kapitalisten sechs Mark, wovon er drei dem Arbeiter als Lohn zahlt und drei selbst in die Tasche steckt“.

10 Ibid., S. 560: „Bei dem heutigen Stand der Produktion produziert die menschliche Arbeitskraft nicht nur in einem Tag einen größern Wert, als sie selbst besitzt und kostet; mit jeder neuen wissenschaftlichen Entdeckung, mit jeder neuen technischen Erfindung steigert sich dieser Überschuß ihres Tagesprodukts über ihre Tageskosten, verkürzt sich also derjenige Teil des Arbeitstags, worin der Arbeiter den Ersatz seines Tageslohns herausarbeitet, und verlängert sich also andererseits derjenige Teil des Arbeitstags, worin er dem Kapitalisten seine Arbeit schenken muß, ohne dafür bezahlt zu werden“.

11 Ibid., S. 561: „Und, wie wir eben gesehn, wird der andre Teil, den die Kapitalistenklasse für sich behält und höchstens noch mit der Grundeigentümerklasse zu teilen hat, mit jeder neuen Erfindung und Entdeckung grösser, ...“

12 Karl Marx Lohn, Preis und Profit, B. 3. S. 104.

13 Ibid., S. 109.

14 Friedrich Engels Zur Wohnfrage, B. 4, 194: nebst ihren bezahlten Dienern, vom Papst und Kaiser bis zum Nachtwächter und darunter.